Необыкновенное лето.
Сочинение Эмилии Анишак.
1 глава.>>
2 глава.>>
3 глава.>>
4 глава.>>
5 глава.>>
6 глава.>>
7 глава.>>
8 глава.>>
9 глава.>>
1
глава.
На улице светило солнце, запоздавший тополиный пух еще жался по обочинам дороги. Голубое небо, беловатое у горизонта и ярко-аквамариновое над головой, вытиралось белоснежными ватными облаками чистоплотным ветром. Дома утопали в яркой летней зелени деревьев и махровой травы. Я сидела в нашей комнате и складывала вещи, изредка поглядывая в окно. А там воробьи и синицы перепархивали на ветках яблони, суетились, что-то склевывая с коры, и озабоченно чирикали. Послышались шаги и скрип паркета. В комнату вошла Женя.
- Ну, как? – спросила она. – Собрала свои финтифлюшки?
- Угу, - ответила я, продолжая упаковываться, - сейчас.
Я встала, пошарила на кровати, нагнулась, заглянула под стул, подняла с пола розовую ленточку и торжественно перевязала ею целлофановый пакет с вещами:
- Последний!
- Да…- только и смогла промолвить сестра, взглянув на полдюжины точно таких же пакетов, а также с десяток всевозможных коробок. – Ты бы еще кровать прихватила, - сказала она после паузы. – Слушай, Эми, ты не знаешь, где можно взять напрокат верблюда?
- Какого верблюда? – недоуменно уставилась я. – При чем тут верблюд?
- А притом, что я все это не понесу, - сказала Женя. – Я не дизельный трактор и не баржа, - но все-таки запихнула все хозяйство в чемодан, оставив, правда, коробку с бумажным театром, сказав, что мы едем не на гастроли, после чего мы пошли на кухню, перекусили перед дорогой и тронулись в путь.
2
глава.
3
И мы поехали. Ах да, забыла вам сказать: мы с Женей ехали в Ленинград. Ну, так вот. Мы вышли из дома и пошли к метро. Но как мы доехали до вокзала, я не помню. Помню, что когда мы добрались до него, я увидела очень чудные домики, похожие на терема или еще что-то такое сказочное… Женя мне сказала, что здесь много вокзалов, и я назвала (про себя, конечно) это место Площадью Вокзалов. На платформе я увидела женщину с собачкой, серенькой, с красным бантиком, и мне очень-очень захотелось, чтобы собачка ехала в нашем вагоне. Но я очень скоро потеряла ее из виду. Минут через десять наш поезд («Красная стрела») уже подъехал, и мы с Женей сели в него. Я все время смотрела в окно, но вскоре мне это надоело, и я стала рассматривать пассажиров из нашего вагона. Впереди сидела какая-то пожилая женщина с маленьким, лет шести, мальчишкой, который расставлял на откидном столике своих солдатиков. Позади меня сидел парень (молодой человек, или как его там) лет двадцати и что-то крутил в магнитофоне. Рядом с ним место не было занято, а за ним сидели мужчина и женщина, и, кажется, обедали. Зато напротив меня и сестры, к великой моей радости, сидела та самая женщина с собачкой. Женщина заглянула в сумку, по-шуршала чем-то, вытащила косметичку, извлекла из нее зеркальце и помаду и стала нервно подкрашивать губы и поправлять прическу. А собачка лежала под ее стулом. Но с ней ничего интересного не происходило, и я стала приставать к Жене, пока не уговорила ее сыграть в морской бой. После восемнадцатой партии Женя сказала, что ей уже надоело, и достала походные шахматы. Мы сыграли сначала в шахматы, потом в шашки, потом в уголки, но через час сестра дала мне альбом, карандаши и фломастеры, и я стала рисовать. Я нарисовала нашу дачу: я качаюсь на канате, а мама смотрит, потом перевернула листок вверх ногами и нарисовала Женю, потом повернула лист обратно и показала сестре, но Женя сказала, что такого быть не может и что она на голове стоять не собирается. Тогда я сказала, что никто ее это делать и не просит, и все равно она это делать не умеет, и хотела показать, как надо, но сестра не дала. Тогда я совсем обиделась и сказала, что пока не приедем, я с ней разговаривать не будем, а когда приедем, утоплюсь в Финском заливе или сброшусь с Адмиралтейского шпиля, но про себя решила повеситься в Эрмитаже. Тогда сестра попросила прощения, но все-таки попросила не стоять на голове у всех на виду и не вешаться в Эрмитаже, на что я ответила, что вешаться не буду, а лучше застрелюсь на Петропавловской крепости или сбегу в Кронштадт. Потом я стала гордо хранить молчание и обижаться про себя. Сначала я хотела порвать рисунок, но потом решила сделать из него кораблик. Потом его можно будет запускать в Неве, а пока он плавал на откидном столике. Женя же стала вышивать, потом достала книгу, но вспомнила что-то, хлопнула себя по лбу и посмотрела на часы.
- Эй, Эми! - сказала она. – Хватит дуться и оторвись на минутку. Мы едем уже два часа. Пора обедать.
- Я обещала молчать, - сказала я гордо, - и я сдержу свое слово! Но раз ты попросила прощенья, то, так и быть, я отвечу тебе, но ты обещай, что потом мы с тобой сыграем «в дурака».
Женя пообещала, и я согласилась. Мы играли очень долго, и я стала гадать, а Женя – читать. Потом я стала просто играть в карты: король пик украл бубновую даму, а ее жених (валет треф) и брат (валет бубен) с помощью червового туза ее спасали, но король пик с десяткой червей, бубновой дамой и крестовым войском уплывают на кораблике в Кронштадт. Их там поймали, наши (хорошие) сделали плот и туда приплыли, и все такое в этом роде, но, в общем, наши победили.
глава.
«Красная стрела» имела только одну остановку, как раз посередине, в Балагом или Костроме – точно не помню. Но все равно ехали мы пять часов, а когда приехали, то, несмотря на белые ночи, в окнах домов зажгли свет. Мы ехали на такси, и я в дороге уснула, и поэтому ничего интересного рассказать не могу. Когда мы приехали, Женя меня разбудила, но я все равно дома совсем не разглядела. Мы вошли в маленький-маленький прокуренный лифт и поднялись на третий этаж. В папиной коммунальной квартире было темно, и я включила свой карманный фонарик. Женя хотела включить свет, но я сказала, что не надо, так даже интереснее. Ужинать я не стала, сразу же свалилась спать, и потому что там было дальше, не знаю, а в следующей главе начну с утра.
4
глава.
5 6
Утром я проснулась оттого, что у меня чесался нос. Рядом с кроватью лежало зеркальце. Я посмотрела на себя и увидела на носу огромный красный волдырь- комар укусил. Вернее, комарище, потому что нормальные комары так не кусают. Наверное, этот был бешеный. Или не ел целый месяц. Я стала пускать солнечные зайчики и рассматривать комнату. Тут вошла Женя:
- Привет! Как спалось?
- Разве не видно? – спросила я, показывая на свой нос. – Не очень-то хорошо меня здесь встретили, - добавила я и почувствовала, что у меня зачесалась левая рука, пятка правой ноги и ухо.
- Так, значит, тебе нужна зелёнка? – спросила сестра. – Я правильно поняла?
- Не совсем. Мне нужно домашнее животное, - ответила я.
- Интересно. Позволь спросить, какое именно? – удивилась она.
- Мне нужна стрекоза.
- Стрекоза? – совсем растерялась Женя и чуть не выронила чашку, которую держала в руках. – Зачем она тебе?
- Чтобы комаров ела, - сообщила я.
- Но это вовсе не домашнее животное, - возразила сестра.
- Ну и что, пусть будет домашнее. А вообще-то, - радостно прибавила я, потому что меня внезапно осенила новая замечательная мысль, - давай заведём настоящее домашнее животное!
- Корову, что ли? – усмехнулась сестра.
- Нет, собаку! Серенькую, маленькую, с бантиком! – весело продолжала я.
- Какую собаку?! С каким бантиком?! – совершенно ничего не понимая, сестра медленно опустилась на стул. – Ты шутишь? – с надеждой спросила она.
- Не-а!
- Эми, какую чепуху ты несёшь? Прямо какая-то белиберда с бантиком! Что ещё за собака?
- Ну, помнишь, с нами в поезде ехала такая серенькая, с красным бантиком?!
- В поезде? - удивилась Женя. – Ах да, да, вспомнила!
В общем, сестра наотрез отказалась заводить собаку, и я сказала, что иду в Финский залив топиться, а Женя сказала, что пойдёт со мной, но топиться не будет, а просто идёт погулять. Мы позавтракали и пошли. Где-то через полчаса мы прибыли на место. Я пошла топиться, а Женя села на берегу и сказала, что подождёт часок, и чтобы я не опаздывала к обеду. Я ответила, что за час утопиться смогу и к обеду не опоздаю. Я разулась и вошла в воду. Где-то через полчаса воды стало по колено, и я решила, что ч такими темпами я не успею, и Женя уйдёт обедать без меня. Тогда я побежала, но бежать было неудобно, вода мешала, и я снова пошла. Когда воды стало по пояс, то я услышала, что кто-то меня зовёт. Я обернулась и увидела, что Женя стоит на берегу и кричит, что ей некогда ждать и что у меня ещё десять минут и ещё спрашивает, тёплая ли вода. Я сказала, что да, и решила повернуть назад, потому что за десять минут утопиться я всё равно не успею, а так ведь можно и без обеда остаться. И я пошла к берегу, а Женя – ко мне. Мы довольно скоро встретились, и сестра помогла мне побыстрее выйти из воды. Мы немного погуляли по городу и вернулись домой. Так как утопиться не получилось, то я решила сброситься с Адмиралтейского шпиля. Но об этом в следующей главе.
глава.
Сразу после обеда мы пошли в Эрмитаж, и я решила, что там вешаться не надо: во-первых, там нет места, а во-вторых, если все в Эрмитаже вешаться начнут, то это будет уже не Эрмитаж, а Эрмитаж будет в другом месте. А вы представляете, как всё это перетаскивать? Поэтому я окончательно решила сброситься с Адмиралтейского шпиля, но из Эрмитажа мы вернулись поздно, и сбрасывание было отложено на завтра.
На следующий день мы пошли в Зоологический музей, потом в Кунсткамеру, потом в музей Флота, потом ещё куда-то, и сбрасывание опять не состоялось.
На третий день нашего пребывания в Ленинграде (Петрограде, Санкт-Петербурге), мы просто гуляли по городу. «Вот теперь самое время сбрасываться!» – подумала я. И тут мы подошли к зданию Адмиралтейства. Я глянула на шпиль, и… поняла, что я туда и за год не долезу. Оставалось бежать в Кронштадт. Но как туда бежать, я не знала. Не из чего было стреляться на Петропавловской крепости, хотя и там мы тоже побывали. Тогда я решила что-нибудь придумать.
глава.
На следующий день я и Женя решили поехать в Петергоф. Мы встали довольно рано и в девять утра пошли на пристань. Женя разрешила мне взять свой фотоаппарат (прошлым летом сестра научила меня фотографировать, и подарила на день моего рождения фотоаппарат и цветную плёнку). По дороге на пристань я увидела ту самую собачку! Я остановилась и сфотографировала её крупным планом. Правда, потом еле догнала сестру. Где-то в одиннадцать к пристани подошёл катер - не катер, ракета - не ракета, а самый настоящий Метеор! Не знаю, как вам, а мне это название нравится. Даже очень. Название такое романтическое. И мы поплыли. Я сфотографировала море (Финский залив), Кронштадт, Ленинград и Петергоф.
Город фонтанов Петергоф описывать не буду: такой уж он неописуемый. Дворцы, вода, статуи и опять вода. Я только и успевала фотографировать. Мне даже топиться расхотелось. Просто не хотелось из Петергофа уходить, но пришлось.
В Ленинграде мы пробыли неделю, осматривали город. А потом мы поехали на Вуоксу, на одно из озёр (названия не помню).
7
глава.
Половину нашего пути на озеро я не помню. А вторая половина началась где-то посреди автобуса в сильнозажатоспрессованномаринованном виде. Только теперь я поняла смысл выражения « не чуять под собой земли» – потому что ноги мои давно уже потеряли пол «из виду». Но вот несколько человек вышли, и меня донесло до свободного места, и там я пошла на посадку, заработав при этом два синяка (на коленке от чьего-то портфеля и на лбу от какой-то железяки на окне). На месте меня наконец-то оставили в покое, и мне захотелось петь (от радости). Рядом со мной сидела Женя, и я стала петь ей « Три танкиста, три весёлых друга», потом «Жёлтые тюльпаны», потом ещё что-то, но посреди третьего по счёту «ещё чего-то», я вдруг почувствовала, что Женя меня ущипнула.
- Эй, ты чего щиплешься? – удивилась я.
- Да вернись ты с небес на землю, токуешь, как глухарь, - прошипела сестра.
- Это я-то глухарь? Сама-то ты кто? – вскипела я.
- Ну, не кипятись, чайник, - кажется, сестра начала терять терпение, а это самое худшее. – Ты только взгляни, да на тебя весь автобус смотрит, как на привидение!
- Это я-то привидение?! Ну, я им…
- А кто ты, по-твоему? – прервала меня Женя. – Начала вдруг орать на весь автобус, да тебя в Финляндии, небось, слышно! Куда это годится?
Мне стало как-то стыдно. Ведь другая на месте сестры, может, смеялась бы вместе со всеми, но я не показала вида и сказала:
- Но щипаться-то зачем?
Женя не ответила. Вскоре я забыла об этом, потому что Женя достала карту и стала мне объяснять про Вуоксу. Оказалось, что это много-много озёр, связанных друг с другом. Мне даже показалось, что это похоже на бусы, или на ожерелье из озёр. Одно из них – Ладожское – по величине второе в Европе, другое – Онежское – третье по размеру.
Мы с сестрой ещё о чём-то болтали, а потом мы приехали. Я смотрела в окно, но там было плохо видно, потому что шёл дождь, и капли стекали по стеклу. Я только разглядела ба-альшой валун, поросший мхом. Вдруг Женя сказала, что мы скоро приедем, и что нам надо пробираться к выходу. Женя дала мне свою сумочку и пакет, а сама стала доставать чемодан. Но тут все встали и тоже стали пробираться к выходу. Меня опять зажали и потащили.. сначала я шла, потом тащилась, потом ползла, затем полетела, а ещё затем села на чей-то чемодан. В дверях меня так сильно сжали, что я поднялась, наверное, на метр от пола и чуть-чуть не выглядывала поверх голов. Но вот миновали двери, все люди разошлись в разные стороны и стали искать своих, а я шлёпнулась в лужу и испачкала юбку своего почти нового платья. Вдобавок я промочила одну ногу и испачкала колготки. Тут, к счастью, меня нашла Женя. Она отряхнула меня и одела мне плащ от дождя. И мы пошли.
Нас высадили на волейбольной площадке. С трёх сторон её окружал сосновый лес, а в четвёртую мы пошли. Сначала мы пролезли через малину. Жаль, что у меня были заняты руки, а то я бы попробовала. Потом я, сестра и ещё люди пошли гуськом по узенькой тропинке через крапиву.
Изредка нам попадались маленькие домики, стоявшие по два-три на полянках, окружённых кустами малины вперемежку с крапивой. На домиках были написаны номера. Я помнила наш номер - 21. Наш домик стоял на краю леса. Мы вошли в него. Это была маленькая комнатка с двумя кроватями, 2-мя стульями и маленьким столиком. Женя зажгла свет, и стало так уютно, что мне захотелось спать. Женя помогла мне переодеться, и уложила на кровать поверх покрывала. Я стала спать, а Женя - разбирать вещи. Через полчаса я проснулась и села на кровати. Спиной ко мне сидела Женя и вышивала. Я встала с кровати и подошла к сестре.
- Ух, ты! Здорово! - сказала я. - А меня научишь?
Сестра подвинулась, и я села на другой стул. Женя показала мне несколько приёмов и два-три рисунка для вышивки. Я вставила кусок зелёной материи в пяльцы, перевела один из рисунков и начала вышивать цветы. Где-то через час нас позвали на ужин. Мы пошли. Я хотела идти так, но Женя велела надеть мне шерстяную кофту, накидку от дождя и резиновые сапоги. И не зря, потому что хотя дождь кончился, но с кустов шёл ливень, на улице были лужи, а ещё жутко кусались комары.
Мы поужинали и пошли домой, а потом мы поехали катался на лодке по озеру Суходольскому. Но об этом в следующей главе.
8
глава.
Мы с Женей добрались до пристани и попросили лодку. Нам дали. И мы поплыли. Озеро было уж-жасно широкое - 2 километра, и такое длинное, что аж конца не видно.
- А какого оно длины? - спросила я.
- Кто? - удивилась сидящая на вёслах Женя.
- Ну, оно, озеро, сколько в нём килограммов в длину?
- Длину измеряют в километрах, - сказала сестра. - Кстати, помнишь, я тебе карту показывала?
- Угу, - ответила я, - ну и что там ещё интересного?
- А то, что озеро Суходольское начинается из другого озера, а то, в свою очередь, из третьего и так далее. А из озера Суходольского вытекают ещё озера. А вон там, - сестра показала вправо и чуть не выронила весло, - там Ладога, Ладожское озеро. Помнишь, я тебе о нём рассказывала?
- Ага. Ладожское озеро - второе по величине в Европе, втекает в Финский залив, принадлежит к системе озёр Вуоксы, - монотонно, как правило по русскому, процитировала я слова Жени, - ску-учно…
Наступила тишина. Мы стали любоваться озером. Минут через десять - пятнадцать сестра прервала молчание:
- Как красиво! Смотри, вон там, видишь, красивый закат! Здорово, правда?
- Класс! - сказала я. Женя перестала грести, и нас стало сносить навстречу закату. Вдруг послышался нарастающий шум. Женя тут же "вернулась с небес на землю", как она выражается, и стала усиленно грести обратно.
- Ты чего так испугалась? - усмехнулась я. - Это что, акула, что ли, рычит?
- Хуже, - сказала сестра, - там пороги.
- А может, там ещё и потолки? - съязвила я.
- Да нет, пороги, речные, подводные камни. Там Лосевские, - сказала Женя.
- Правда? Давай пойдём, ой, поплывём, посмотрим?
- Да как ты не поймёшь? Мы же утонем, - сказала Женя.
- Ой-ё-ёй! - завопила я. - Помогите! Спасите!
- Да тихо ты, - сказала сестра, - уплыли уже.
Я тут же успокоилась и обернулась. Мой взгляд упал на потухающий закат. Мне стало снова грустно и я вздохнула:
- Ну, вот, сейчас солнце сядет, наступит ночь, и будет темно и скучно.
- Да что ты такое говоришь? - засмеялась сестра, - сегодня 22 июня, стало быть, ночь отменяется!
- Как это так отменяется? - возмутилась я. - Ты чего это мне мозги пудришь, лапшу на уши вешаешь?
- Да ничего, - спокойно сказала она. - Просто сегодня день летнего солнцестояния, самый длинный день в году. А ещё в Ленинграде белые ночи, то есть темно не будет вообще.
Тут мы услышали плеск ещё одной пары вёсел и шелест раздвигающихся камышей. К нам подплывала ещё одна лодка. В ней сидели мужчина и девочка чуть постарше меня.
- Э-э, здравствуйте - пожалуйста, что за господа? - крикнул мужчина.
- Приезжие мы, из Москвы, - ответила Женя, продолжая грести против течения. Та лодка в два счёта догнала нас.
- Здорово у вас получается, - сказала сестра.
- Да вы в сторону уйдите, легче будет грести, а то тут самое течение, - посоветовали нам.
- Верно! - подтвердила Женя, и лодка заметно прибавила ход.
- Эй, да вы нездешние! Вчера, что ли, приехали? - крикнула мне девчонка.
- Нет, сегодня, - ответила я. Увидев меня, она заметно обрадовалась:
- То-то видно, что озера совсем не знаете. Да ты и грести-то совсем не умеешь!
Я ужасно разозлилась, села на Женино место и начала грести, но это оказалось гораздо труднее, чем я думала. Та девчонка сменила на вёслах своего папу и стала нас догонять.
- Слышь, а как тебя звать? - спросила она.
- А тебе зачем? - буркнула я, но всё-таки ответила: - Эми. А тебя как?
- Меня - Маша. Слышь, давай грести наперегонки!
Я согласилась. Но вскоре Маша намного меня опередила.
- Так нечестно, - сказала я, - ты опять в каком-нибудь течении. Давай меняться!
Маша согласилась, но снова меня обогнала. Я тогда решила прямо с лодки прыгнуть в воду, но Женя меня удержала:
- Здесь глубже, чем в Финском заливе, можно утонуть. Лучше отвези меня на пристань. И ещё: соревнования переносятся на следующее воскресенье. А ты, Эми, потренируешься в гребле, к тому же ты здорово играешь в пинг-понг и теннис, так что завтра - боевой день. К тому же, я видела здесь столы для пинг-понга. Ну а теперь - домой!
И мы поплыли. Настроение у меня улучшилось: я уже представляла предстоящий турнир и полное поражение Машки. Но меня ждал очередной сюрприз.
9
глава.
На следующее утро, почти сразу после завтрака, я вышла из дома в своей спортивной форме и с теннисными ракетками. Я взяла свой мячик и стала чеканить его ракеткой. Вскоре из дома вышла соседская Машка.
- Привет! - сказала она. - Чем занимаешься?
- А ты что, не видишь, деревня, разминаюсь перед соревнованием по теннису, - ответила я.
- С кем соревноваться - то будешь?
- А хоть с тобой, - сказала я.
- Слышь, давай сначала в пинг-понг, у нас ракетки есть, пойдём, покажу.
- Давай, - согласилась я. - Сейчас, только ракетки отнесу.
Я предупредила сестру, и мы пошли. Погода была просто здоровская. Солнце чуть не поджаривало. С кустов уже не капало, лужи почти высохли. Маша была в летнем ярко-зелёном (изумрудном, как сказала бы сестра) платье с жёлтыми кружочками - она почти всегда ходила в этом платье. Вскоре мы пришли. Маша взяла одну ракетку и сделала "первый ход". И я, к сожалению, промахнулась.
- Один-ноль, - сказала Машка, прищурясь.
- Это мы ещё посмотрим, в чью пользу, - рассердилась я. Я стала играть в полную силу, но вскоре пропустила ещё два мяча. Маша - только один.
- Где это ты так наловчилась? - поинтересовалась я.
- Да здесь. Мы с папой сюда каждое лето ездим, - ответила она.
- А в Москве была? - разговорилась я.
- Два раза.
- А я только один, - вздохнула я.
- В Москве? Ты ж сама вчера сказала, что ты из Москвы приехала, - засмеялась девчонка.
- Да нет, это я сюда в первый раз приехала.
- Ну, так и говори, чтобы было понятно.
Короче, партию я проиграла. Со счётом 7:3 в её (Машкину) пользу. Я бы не писала, но Женя моё сочинение будет проверять и, конечно, настоит на том, чтобы я писала всё до конца. Сестра у меня, конечно, хорошая, но уж слишком уж правдивая, всё ей надо, чтоб по честному. Ну, так вот, разревелась я после этого. Я, вообще-то, не плакса, но… Но у меня оставалась ещё одна надежда: теннис. После короткого отдыха мы направились на волейбольную площадку. Я и Маша сделали по своему росту сетку, вымеряли расстояние и начали. Я сделала первую подачу. Мяч описал плавную кривую и красиво отлетел в конец площадки от самой середины Машиной ракетки.
- Где ты этому-то научилась? - в сердцах воскликнула я, возвращаясь с мячом на своё место.
- Здесь. У нас тут ракетки с мячом для тенниса напрокат выдают. Мы тут с папой знаешь, как играли? Мой папа - игрок почище тебя, - прозвучал ответ.
Это было последней каплей. Первой моей мыслью было удрать отсюда с Женей в Москву, где я - лучшая по теннису и пинг-понгу и где никто из ребят не занимается греблей. Но я всё-таки оптимистка. Я взяла себя в руки и вспомнила, как кто-то говорил: "Радость победы тем сильнее, чем достойней и сильнее противник" и что "Не человек тот, кто сильный перед слабыми, а при первой же неудаче сдаётся". И я решила сражаться до конца.
- Ещё не разыгралась, - сказала я. - Это была разминка.
И снова сделала подачу. Мяч пролетел над самой сеткой и стремительно приближался к сопернице, и… упал далеко позади неё. Моей радости не было предела. "Буду играть", - твёрдо решила я. Маша ударила по мячу. Мяч летел высоко. "Красиво, - невольно подумала я. - Только вот как его достать?" Я оттолкнулась посильнее и прыгнула. Упругий мяч ударился о самый край ракетки. "Улетел? Отбила?" Мяч показался уже в небе.
Мы играли часа два. Мяч упал не более восьми-девяти раз. Победа была на моей стороне, но Маша отставала от меня на 2-3 очка, не больше. Но вот мы устали и пришли домой почти без сил. Я была счастлива. Мы переоделись и снова вышли, уже после обеда. Сначала немного посидели на скамеечке около дома, потом Маша сказала:
- Слышь, Эми, пойдём на озеро?
- Давай.
Я забежала в наш домик. Женя стояла в своём красивом платье и с заколотыми волосами и надевала бусы.
- Э, куда это ты собралась? - поинтересовалась я.
- А? - сестра обернулась, - это ты, Эми. Меня пригласили на танцы взрослые люди. Иди играй с Машей
- Какие это такие люди? - обиделась я. - Как что-нибудь делать, так я уже большая, а как на праздник, так "взрослые люди", а ты "иди играй"! Скажи лучше, где тебя искать?
- Я буду у дома номер 16. А ты где?
- Мы с Машей будем или здесь, или на озере, или пойдём в лес…
- В лес не ходите, - перебила меня Женя.
- Ну ладно. Или будем играть в пинг-понг, или в теннис…
- В общем, в радиусе 15 км, - рассмеялась сестра. - Есть захотите, сами придёте, а если нет, то услышите, как на ужин будут звать.
И сестра ушла. Маша повела меня вниз по тропинке, которая шла почти от самого нашего дома и приводила прямиком к озеру. Мы долго сидели на мостике и болтали руками в воде, бродили поблизости и о всяком болтали. Потом мы пошли искать Женю. Она сидела в какой-то компании, кто-то играл на гитаре, кто-то пел, кто-то танцевал, кто-то рассказывал анекдоты. В общем, было весело. Мы подошли поближе. Женя нас увидела и угостила шашлыком и копчёной рыбой. Всё это готовилось тут же, на костре. Мы с Машей посидели там немножко, и пошли тихонько играть в теннис. Потом нас позвали на ужин.
После ужина я и Маша сели на скамеечку и стали болтать и вышивать. Всё бы было просто отлично, если бы не кусались комары. Потом пришла Женя, и мы все втроём поехали кататься на лодке. Мы по очереди гребли и ели копчёного леща, которого нам (то есть Жене) подарили в той компании. Потом мы с Машей ещё немного порисовали и легли спать. И мне приснилось, что я обыграла Машу в пинг-понг.
1991г